Неточные совпадения
А рядом с Климом
стоял кудрявый парень, держа в руках железный лом, и — чихал; чихнет, улыбнется Самгину и, мигая, пристукивая ломом о булыжник, ждет следующего чиха. Во двор, в голубоватую кисею дыма, вбегали пожарные, влача за собою длинную змею с медным жалом. Стучали топоры, трещали доски, падали на землю, дымясь и сея золотые искры; полицейский пристав Эгге уговаривал
зрителей...
И у монумента спасителям Москвы тоже сгрудилось много
зрителей, Козьма Минин бронзовою рукою указывал им на Кремль, но они
стояли неподвижно.
Из окон флигеля выплывал дым кадила, запах тубероз; на дворе
стояла толпа благочестивых
зрителей и слушателей; у решетки сада прижался Иван Дронов, задумчиво почесывая щеку краем соломенной шляпы.
Зрители, в толпе которых
стоял Самгин, раньше молчаливые, теперь тоже начали ворчать.
Клим Самгин
стоял в группе
зрителей на крыльце Исторического музея.
Ему казалось, что некоторые из них, очень многие, может быть — большинство, смотрят на него и на толпу
зрителей, среди которых он
стоит, также снисходительно, равнодушно, усмешливо, дерзко и угрюмо, а в общем глазами совершенно чужих людей, теми же глазами, как смотрят на них люди, окружающие его, Самгина.
Татьяна Борисовна целовала племянника в лоб и распутывала узелок: свиток раскрывался и представлял любопытному взору
зрителя круглый, бойко оттушеванный храм с колоннами и алтарем посередине; на алтаре пылало сердце и лежал венок, а вверху, на извилистой бандероле, четкими буквами
стояло: «Тетушке и благодетельнице Татьяне Борисовне Богдановой от почтительного и любящего племянника, в знак глубочайшей привязанности».
В кучке
зрителей раздался тихий одобрительный ропот. Насколько я мог понять, евреи восхищались молодым ученым, который от этой великой науки не может
стоять па ногах и шатается, как былинка. Басе завидовали, что в ее семье будет святой. Что удивительного — богатым и знатным всегда счастье…
Там, где короткая улица кончается, поперек ее
стоит серая деревянная церковь, которая загораживает от
зрителя неофициальную часть порта; тут расщелина двоится в виде буквы «игрек», посылая от себя канавы направо и налево.
Никитич бегал по кругу с палкой, отодвигая напиравших сзади праздных
зрителей, и зорко следил, чтобы борьба
стояла правильно.
На этот раз убеждения подействовали, и кадриль кой-как составилась. Из-за дверей коридора, примыкавшего к зале, выглядывали лица горничных и других
зрителей лакейского звания, впереди которых, в самой уже зале,
стоял камердинер его высокородия. Он держал себя, как и следует камердинеру знатной особы, весьма серьезно, с прочими лакеями не связывался и, заложив руки назад, производил глубокомысленные наблюдения над танцующим уездом.
Наблюдал его еще
зритель, которому он, кажется, и хотел быть только понятен, — это Настенька, которая
стояла, прислонившись к декорации, и, дрожа всем телом, впилась в него глазами.
Во главе первых в Москве
стояли «Московский телеграф», «
Зритель» Давыдова, «Свет и тени» Пушкарева, ежемесячная «Русская мысль», «Русские ведомости», которые со страхом печатали Щедрина, писавшего сказки и басни, как Эзоп, и корреспонденции из Берлина Иоллоса, описывавшего под видом заграничной жизни русскую, сюда еще можно было причислить «Русский курьер», когда он был под редакцией В.А. Гольцева, и впоследствии газету «Курьер».
Октавист, покачиваясь,
стоял перед квартальным, сняв картуз, и спорил с ним, невнятно, глухо выкрикивая какие-то слова; потом квартальный толкнул его в грудь, он покачнулся, сел; тогда полицейский не торопясь вынул из кармана веревочку, связал ею руки певчего, привычно и покорно спрятанные им за спину, а квартальный начал сердито кричать на
зрителей...
У рядов под навесами лавок
стоят зрители, а среди них знаменитые бойцы города: Толоконников, оба Маклаковы, слесарь Коптев, толстый пожарный Севачев. Все они одеты удобно для боя: в коротких полушубках лёгкой ордынской овцы, туго подпоясаны яркими кушаками, на руках хорошие голицы, у старшего Маклакова — зелёные, сафьяновые.
Я был в числе счастливых и
стоял зрителем ужасного для меня тогда зрелища.
Послушайте — у нас обоих цель одна.
Его мы ненавидим оба;
Но вы его души не знаете — мрачна
И глубока, как двери гроба;
Чему хоть раз отворится она,
То в ней погребено навеки. Подозренья
Ей
стоят доказательств — ни прощенья,
Ни жалости не знает он, —
Когда обижен — мщенье! мщенье,
Вот цель его тогда и вот его закон.
Да, эта смерть скора не без причины.
Я знал: вы с ним враги — и услужить вам рад.
Вы драться станете — я два шага назад,
И буду
зрителем картины.
Говор
зрителей будил в нём спутанное чувство — было боязно
стоять среди людей, которые вчера ещё охотно и весело любовались бойким мальчиком, а сейчас с удовольствием смотрят, как его бьют.
Вся группа представляла сильную картину: Иван Никифорович, стоявший посреди комнаты в полной красоте своей без всякого украшения! Баба, разинувшая рот и выразившая на лице самую бессмысленную, исполненную страха мину! Иван Иванович с поднятою вверх рукою, как изображались римские трибуны! Это была необыкновенная минута! спектакль великолепный! И между тем только один был
зрителем: это был мальчик в неизмеримом сюртуке, который
стоял довольно покойно и чистил пальцем свой нос.
Он, господа,
стоит в уголку, забившись в местечко хоть не потеплее, но зато потемнее, закрывшись отчасти огромным шкафом и старыми ширмами, между всяким дрязгом, хламом и рухлядью, скрываясь до времени и покамест только наблюдая за ходом общего дела в качестве постороннего
зрителя.
Когда
зрители уселись и простыни раздвинулись, в раме, обтянутой марлей, взорам предстали три фигуры живой картины, в значении которых не было возможности сомневаться: Любинька
стояла с большим, подымающимся с полу черным крестом и в легком белом платье; близ нее, опираясь на якорь, Лина в зеленом платье смотрела на небо, а восьмилетний Петруша в красной рубашке с прелестными крыльями, вероятно, позаимствованными у белого гуся, и с колчаном за плечами целился из лука чуть ли не на нас.
Я был настроен радостно, чувствовал себя сильным, как никогда. В конце улицы я заметил кучку богатеев со старостой и Кузьминым во главе, они
стояли, ничего не делая, как
зрители, кричали, размахивая руками и палками. С поля, верхами, скакали мужики, взмахивая локтями до ушей, вопили бабы встречу им, бегали мальчишки.
Те, которые успевали протесниться к самому столу, по обыкновению
стояли крепко и не упускали своих мест до тех пор, пока не проигрывались; ибо так
стоять простыми
зрителями и даром занимать игорное место не позволено.
Я думал, что эта подавляющая тишина, это холодное безучастие так на них подействуют, что пиеса будет играться вяло, безжизненно и роли будут сказываться наизусть, как уроки, которые сказывают мальчики, не принимающие в них никакого участия,
стоя перед своим строгим учителем; но комедия шла живо и весело, как будто сопровождаемая теплым сочувствием
зрителей.
Постояв еще несколько времени, он ушел в бильярдную и сел между
зрителями на диван. Ему, видно, было очень скучно. Около бильярда ходили двое игроков: один из них был, как кажется, человек солидный и немного сердитый на вид, другой… другой был наш старый знакомый Масуров.
В постановке нельзя не замечать небрежности и скудости, которые как будто предупреждают
зрителя, что будут играть слабо и небрежно, следовательно, не
стоит и хлопотать о свежести и верности аксессуаров.
Замочников ведет сцену,
стоя в проходе между нарами и окном,
зрители расселись и разлеглись на нарах.
Большой каменный театр находился очень близко, и через десять минут я
стоял уже в партере, который был так полон, что только двое
зрителей решились втиснуться после меня.
Представление оканчивается.
Зрители расходятся. Надин отец подходит к толстому немцу, хозяину зверинца. Хозяин
стоит за дощатой перегородкой и держит во рту большую черную сигару.
Народу было множество, но он
стоял себе простым
зрителем и только препятствовал разъезжаться повозкам.
Верю, что и
зрителей в этой Европе найду достаточно чутких, чтобы
стоило перед ними красить рожу и мягкие адские туфли заменять тяжелыми котурнами.
Катя пошла часам к одиннадцати посмотреть. На панелях в ожидании густо
стояли зрители. Катя была уверена, что народу на демонстрации будет позорно мало, и в душе ей хотелось этого.
В обеденном зале Бубликовской гостиницы рядами
стояли скамейки, в глубине была сооружена сцена с занавесом; и надпись на нем: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Густо валила публика, — деревенские, больше молодежь, пограничники-солдаты. Капралов, взволнованный и радостный, распоряжался. Катю он провел в первый ряд, где уже сидело начальство, — Ханов, Гребенкин, Глухарь, все с женами своими. Но Катя отказалась и села в глубине залы, вместе с Конкордией Дмитриевной. Ей было интересно быть в гуще
зрителей.
Бобка старался не двигаться и
стоял как вкопанный. Ему было приятно сознавать, что на него обращены взоры
зрителей, что им любуются, что он очень мил в эту минуту.
Фридрих Адольфович позвал детей переодеться, а взрослых пригласил в сад, где на площадке перед искусно устроенной при помощи простынь декорации
стояли стулья и скамьи для
зрителей.
Вечер в доме откупщика Гусынина. Авансцена представляет гостиную, наполненную богатою мебелью, расставленною в модном беспорядке. Посреди комнаты, ближе к левой стороне, мраморный камин, в виде пьедестала, на котором
стоит из мрамора изваянная группа Психеи и Амура; крутом цветы в горшках. Сквозь широкую арку, с богатою драпри, видна зала. Во время танцев, звуки музыки слабо долетают до
зрителей; сквозь анфиладу комнат видно танцующих, а иногда полькирующие показываются на авансцене, в гостиной.
Никто, однако, не думал о спасении горевшего жилища или хотя находившегося в нем имущества. Все
стояли безучастными
зрителями пожара этого «нечистого капища». Время от времени из внутренности горевшей избы раздавался страшный треск.